В Киргизии прошли крупнейшие за десятилетие протесты, которые могут стать прологом к третьей за последние 15 лет революции. За одну ночь президент Сооронбай Жээнбеков лишился значительной части своей власти, хотя формально и не потерял пост. А вот его злейший противник, экс-президент Алмазбек Атамбаев оказался на свободе – и снова в игре. За хаосом нынешних событий, где ситуация меняется каждые пару часов, а разные люди по очереди пытаются захватить начальственные кресла, проступает главный нерв политической жизни Киргизии последних лет: борьба за власть между региональными группировками, маскирующимися под политические партии.
Тысячи людей, вышедшие 5 октября в центр Бишкека, были недовольны результатами прошедших за день до этого парламентских выборов. В результате ночью толпа, перегруппировавшись, прорвала ограждение и захватила главный центр власти в стране – в бишкекском Белом доме находятся и киргизский парламент, и президентская администрация. Затем толпа двинулась к следственному изолятору Государственного комитета национальной безопасности, откуда вскоре освободила экс-президента Алмазбека Атамбаева, а позже – бывшего главу его администрации Фарида Ниязова, экс-премьера Сапара Исакова и многих других статусных заключенных.
Кабинет действующего президента Сооронбая Жээнбекова, правящего Киргизией с 2017 года, заняли люди в медицинских масках, делавшие селфи в кресле главы государства и разбиравшие интерьер на сувениры. Сам президент куда-то исчез: по одним данным, он остался в столице под охраной лояльных частей, по другим – еще ночью улетел в родной Ош, крупнейший город на юге страны.
В итоге на следующий день после переворота ЦИК республики отменил результаты злополучных выборов, а Киргизию охватило броуновское движение, в котором на площадях многих городов проходят стихийные митинги, где протестующие поднимают самые разные проблемы – от украденных выборов до коррупции на локальном уровне.
Тем временем политики, нынешние и бывшие чиновники, силовики, бизнесмены и лидеры преступного мира собирают сторонников и ведут переговоры всех со всеми о будущих альянсах. Ситуацию нельзя назвать даже двоевластием – власть в Киргизии временно разбилась на множество осколков.
В выборах участвовало 16 партий, однако, по версии ЦИК, в парламент попали только четыре: «Биримдик» («Единство»; 24,5%), «Мекеним Кыргызстан» («Моя родина Кыргызстан»; 23,88%), «Кыргызстан» (8,76%) и «Бутун Кыргызстан» («Единый Кыргызстан»;7,13%). Все эти партии представляют группы влияния, которые можно назвать «южными».
Вкупе с многочисленными сообщениями о фальсификациях и использованием админресурса тотальная победа южан возмутила север страны, причем не только обезличенное общество, но и вполне конкретные и хорошо организованные группы выходцев из северных областей – отсюда и столь быстрая мобилизация протестующих в расположенном на севере Бишкеке.
Октябрьский переворот уже в который раз обнажил суть устройства Киргизии. Формально политика выглядит так, что в стране есть власть и оппозиция, политические партии и их различные программы, есть конкурентные выборы. В реальности каждая партия – это фасад определенной группы, сформировавшейся вокруг авторитетных лидеров и объединенной земляческими, родственными и другими неформальными связями.
Условно эти группы можно разделить на выходцев с севера Киргизии (Чуйская, Таласская, Иссык-Кульская и Нарынская области) и выходцев с юга (Ошская, Джалал-Абадская и Баткенская области). При всей условности этого деления, не учитывающего сложность родовых, племенных и личных отношений между представителями элиты (а также нередкие внутренние конфликты между выходцами из одной области), в самой Киргизии именно эта схема чаще всего используется для объяснения процессов в стране, поскольку любой политик, крупный бизнесмен или криминальный авторитет опирается преимущественно на своих родственников, земляков или выходцев из соседних областей.
Борьба между северными и южными элитами идет не одно десятилетие (истоки ее при желании можно возвести хоть ко временам Кокандского ханства, но подобные попытки – скорее модернизация истории), однако в последние 15 лет стала главным конфликтом в киргизской политике. При Курманбеке Бакиеве основные должности и денежные потоки аккумулировали его ставленники, преимущественно южане. После прихода к власти в 2011 году Алмазбека Атамбаева, выходца из северной Чуйской области, маятник качнулся в другую сторону.
При этом Атамбаев, насколько это вообще возможно в киргизской политической культуре, старался выстроить баланс между региональными группировками во власти и не настроить южан против себя, полностью оттерев их от влиятельных постов и кормушек. Своим преемником он сделал южанина Жээнбекова – выходца из Ошской области.
Однако затем они поссорились: Атамбаев полагал, что Жээнбеков будет послушен, но бывший протеже довольно быстро освоился на седьмом этаже Белого дома и начал тяготиться опекой бывшего патрона. Итогом ссоры стало эпическое задержание бывшего президента в его родовом селе в августе 2019 года, перестрелка со спецназом и 11-летний тюремный срок. Вместе с Атамбаевым за решеткой оказались его главные соратники.
Столь жесткий и демонстративный разгром группы Атамбаева возмутил многих. Когда к этому добавились результаты выборов, где больше половины мандатов досталось партиям «Биримдик» (контролируется братом президента Асылбеком Жээнбековым) и «Мекеним Кыргызстан» (за ней стоит влиятельная ошская семья Матраимовых), возникло ощущение, что Сооронбай Жээнбеков стремится полностью консолидировать все рычаги управления страной и финансовые потоки в руках своего клана и дружественных выходцев с юга.
Более неудачного момента, чтобы подтасовать выборы в пользу удобных партий, было не придумать. Общество уже не первый месяц находится на взводе: из-за пандемии и вызванного ею экономического кризиса.
Людей сильно обозлило то, как Жээнбеков проявил себя во время борьбы с вирусом. В Киргизии, как и в других странах Центральной Азии, власти не были готовы к пандемии и плохо с ней справились. Сообщения об очередях, закрытых дверях больниц, задыхающихся на улицах зараженных были повсюду. Когда выяснилось, что выделенные международными организациями деньги на борьбу с Covid-19 разворовали, а члены правительства ушли во внеплановый отпуск, общество уже было на грани.
Немалую роль сыграл и экономический кризис, который Киргизия переживает очень остро. Всемирный банк прогнозирует, что ВВП Киргизии в 2020 году упадет на 4%. Спад охватил и те страны, где востребована киргизская рабочая сила, – в первую очередь Россию и Казахстан. В этом году карантинный режим там привел к снижению потока средств от киргизских мигрантов на родину. По данным Нацбанка Киргизии, в апреле 2020-го объем денежных переводов физлиц из России в Киргизию упал на 62%.
Кроме того, противостояние между Жээнбековым и обиженными им группировками, самой заметной из которых являются сторонники Атамбаева, – лишь один из сюжетов войны всех против всех. Параллельно вокруг чуть ли не каждого поста, каждого доходного ведомства или делового актива, каждого поста мэра или главы городского поселения разыгрывается своя схватка.
В этой ситуации самый оптимистичный сценарий – новые парламентские выборы, которые позволят избрать относительно представительный состав депутатов, выражающих интересы основных региональных группировок. Менее оптимистичный, но куда более реальный пока сценарий – затяжное противостояние всех против всех.
Нынешняя ситуация во многом похожа на предыдущие две революции, но есть и отличия. Одно из главных – нежелание мировых и региональных держав вмешиваться в киргизские события. Руководство России, располагающее самым эффективным набором инструментов для влияния на ситуацию, похоже, было застигнуто врасплох переворотом у центральноазиатского союзника.
Впрочем, на фоне нового всплеска заражения вирусом, кризиса в Белоруссии, войны в Нагорном Карабахе, ссор с лидерами ЕС и мучительного ожидания исхода выборов в США Кремль вряд ли может уделять Киргизии много времени. При любом раскладе Москва будет готова работать с тем, кто выиграет во внутренней борьбе.
Все основные претенденты на власть российским чиновникам и спецслужбам давно знакомы, понятны и в целом удобны, поэтому вмешиваться и вставать на чью-либо сторону Москва вряд ли будет.
Не менее показательна и демонстративная осторожность Китая, который многие слишком поспешно записывают в главную внешнюю силу в Центральной Азии. Несмотря на растущее экономическое присутствие в регионе и особенно в Киргизии (свыше 43% из $4,7 млрд внешнего долга страны приходится на финансовые институты КНР), Пекин пока не умеет конвертировать его в политические рычаги. Именно поэтому официально Китай не комментирует события в соседней стране, и лишь посольство предупредило граждан об опасности и открыло специальную горячую линию.
Учитывая предвыборную драму в США, трамповскому Вашингтону уж точно не до далекой Киргизии, как, впрочем, и Европе. Претендующие на региональное лидерство в Центральной Азии Казахстан и Узбекистан также не вмешиваются: казахстанский президент Касым-Жомарт Токаев уже заявил, что события 5 октября – «внутреннее дело» Киргизии, а Ташкент попросту закрыл с нестабильным соседом границу. У обеих этих стран сейчас много собственных проблем и, в отличие от России, нет инструментов влияния.
В итоге, даже если сторонам киргизского конфликта удастся договориться о мирном выходе из нынешнего кризиса (например, о новых выборах), это вовсе не будет означать прекращения противостояния. А с учетом сжатия экономики и вероятного продолжения вызванных вирусом проблем в 2021 году озлобление среди населения и противоборствующих групп региональной элиты может только нарастать. И это крайне опасно.
Опыт предыдущих двух революций показывает, что этап безвластия в Киргизии не длится слишком долго, однако из-за вакуума и даже слабости центральной власти любые инциденты на местном уровне порой могут перерастать в большую кровь – как было во время ошских столкновений между киргизами и узбеками вскоре после свержения Бакиева.
Эта статья была впервые опубликована Московским Центром Карнеги.
